Молитва
Продолжение. Начало в №149.
Невысокая, с яркими глазами, небольшим аккуратным носиком, полными и чувственными губами, со смуглой кожей, подчеркивающей ее природную красоту, она вытеснила из головы все его другие мысли, дела и проблемы. Бато уже забыл, что нужно маму отвезти к родне в Шанхай, и вечерний просмотр боевика в видеосалоне стал не нужен.
Прошел час, томительное ожидание затянулось. В голову полезли предательские мысли, вдруг она передумала и ушла пешком или окончательно испугалась его разбойничьего вида. Минутная стрелка на часах совсем перестала двигаться, время замедлилось до такой степени, что, казалось, сегодняшнее утро никогда не уйдет. Бато успел раз 15 отказать пассажирам, десяток - другой обойти машину и не счесть, сколько раз протереть и так чистое лобовое стекло. О бурхан, вот и она. Стало сразу трудно дышать, вокруг все, как в тумане, и ладони махом вспотели.
– Ну что, поехали?
– Да, конечно.
– А может, я покатаю тебя по Агинску?
И этот короткий диалог закончился незамедлительным согласием Санжимы. Какой же волшебный день сегодня был, доверху наполненный тихой радостью и совершенно новым чувством полного понимания и погружения друг в друга. Усталый день тихонечко переходил в теплый вечер, они сидели на склоне сопки с романтическим названием «Гора любви», и теплые камни приятно грели их спины. Он рассказывал ей о войне, годах, проведенных в плену, даже спел один куплет из песенки, которую все время напевала Гулбика.
– О чем поется в этой песне? – спросила Санжима.
– Про двух влюбленных аистов, которые свили гнездо на верхушке старой чинары и создали семью, – ответил Бато.
История жизни Санжимы в отличие от его судьбы была гораздо прозаичнее: школа, институт и работа. Совсем недавно она пришла в первую школу учителем химии, работа ей очень нравится, любит детей, и они отвечают взаимностью, немного вяжет и шьет и, по секрету, пробует писать стихи.
Пришло время прощаться. Старенький «жигуленок», уставший не меньше своего хозяина, тихо шурша шинами, остановился возле дома Санжимы, и они еще долго стояли, боясь первым сказать «До встречи». Что-то говорили друг другу, какие-то пустяки, и тут у Санжимы робость куда-то улетучилась: приподнявшись на цыпочки, она робко поцеловала Бато в сухие обветренные губы. Его губы мгновенно отозвались на поцелуй. Эти несколько сладостных секунд превратились в целую вечность, вокруг все перестало существовать, в этом беспокойном и трудном мире они остались вдвоем. Что это, любовь, счастье, ликование на весь мир? Сейчас им не до вопросов, ответы будут и непременно, но только не сейчас, только не сегодня.
Последний бой
В один из октябрьских дней, когда по утрам становится уже довольно прохладно и легкий пар ватными клубками вырывается при дыхании, Бато вызвали в военкомат. Он сломал голову, размышляя о причинах вызова, второй раз его в армию точно не возьмут, да и кому он там нужен, весь ломаный-переломаный. Разве что может выступить на уроках мужества в школе, пару раз ему приходилось выступать на классных часах, где он скупо рассказывал о войне. Назавтра прямо с утра он зашел в знакомое ему здание. На первый взгляд, внутри ничего не изменилось, только вот символика советской армии поменялась на российскую, и алые знамена сменились триколором. Немного помявшись перед кабинетом, он постучал в дверь, после приглашения вошел. Военком был новый, недавно назначенный, с виду совсем небольшого роста, с широкими усами и пристальным взглядом из-под густых бровей.
– Ну что, Бато, не догадываешься, зачем я вызвал тебя? – хитро улыбаясь, спросил он.
– Никак нет, товарищ майор, – пожимая плечами, ответил Бато.
Немного помолчав, военком достал из старого, покрытого облезшей серой краской сейфа маленькую красную коробочку, положив ее на стол, открыл.
– Это твой, – сказал он. В коробке, гордо поблескивая рубиновыми боками, лежал орден Красной Звезды.
– Это за твой последний бой. Документы и орден буквально три дня назад пришли. Бюрократия – она и в армии бюрократия, но ведь самое главное, что ты ее получаешь, – улыбнувшись, сказал засидевшийся в майорах военком.
– Спасибо. Служу Советскому Союзу! – приняв строевую стойку, по привычке отчеканил Бато.
Сев в машину, он снова тихонько открыл коробку и осторожно погладил орден. Поневоле вспомнился последний бой.
Его рота, шедшая далеко впереди боевой колонны, неожиданно попала в засаду. Пугливая тишина резко наполнилась взрывами гранат и автоматными очередями. Идущий рядом Вовка Мухинин по прозвищу Муха вдруг, нелепо взмахнув руками, завалился на стальной бок БТРа. У ротного на его глазах пулей от крупнокалиберного пулемета оторвало руку, и кровь алым фонтаном забила из разорванного плеча. Но первоначальный испуг и хаос прошли, и началась привычная солдатская работа, остатки роты сгруппировались возле последнего целого бронетранспортера. Прошли первые полчаса, и стало ясно, что силы неравны. Душманское кольцо медленно, но верно сжималось.
– Будем прорываться! Вон там, справа, есть тропинка. Она пока свободна, промедлим – больше шансов не останется! – прокричал сержант из второго взвода Костян Федоров, балагур и весельчак из подмосковной Балашихи.
– Бато, прикроешь? Без твоего пулемета все поляжем, — спросил он, и Бато молча кивнул.
После взрыва десятка брошенных гранат, пока не улеглась поднятая от взрывов пыль, оставшиеся в живых пацаны, согнувшись, ринулись в узкий проход. Душманы, опомнившись, начали подниматься из-за камней и стрелять в них, но тут свою смертельную песню запел пулемет Бато, и свинцовый веер пуль гибельным опахалом прошелся по атакующим. Он стрелял так, как никогда не стрелял за свои армейские полтора года, отчаянно, метко. И эти короткие, но такие важные десяток минут стали спасением для сорока семи ребят. Только убедившись, что они в безопасности, Бато отскочил от гусеницы БТРа, но следующего шага он так и не успел сделать. Секундная тишина – и взрыв гранаты. Душманский гранатомет все-таки нашел свою цель...
Громкий гудок проезжающего мимо ЗИЛа внезапно вырвал его из цепких лап памяти. Только побелевшие от напряжения пальцы рук, сжимающие руль, и мокрая от холодного пота спина не давали Бато забыть, какой ценой ему достался этот орден.
Ом мани падме хум.
А.ДАШИН, п.Агинское.
