Как я был археологом в «Долине орлов»
Студенчество для многих из нас – особая пора. Мы учились, гуляли, дружили, нередко голодали, однако, было весело. Многие «слетели» после первого семестра, кто-то на «морально-волевых» дотянул до второго, третьего, четвёртого курсов. Несколько моих однокурсников не выдержали «напряжения» и ушли в академический отпуск буквально перед самой защитой дипломной работы, тем самым не получив заветного, «нашего синего», в пику красной «корочки» отличников, диплома с парой скупых строк на титульной странице – решением государственной экзаменационной комиссии присвоена квалификация: «Историк, учитель истории».
Первый курс, как правило, уходит на притирку, нелёгкую адаптацию вперемешку с праздным шатанием по улицам и «дымными» пивными ларьками, которых, в начале нулевых, было море.
Если студенты-медики дают клятву Гиппократу, то историки – слова верности Геродоту, ещё одному древнегреческому отцу-основателю. Дни учёбы тянулись медленно, нудно, с кучами конспектов в мелкий почерк и массой «невиданных» ранее имён – Освальд Шпенглер (кто это?), Гомер (не Симпсон) и ещё много других, которых я не запомнил.
В расписании значился такой предмет, как «Археология», вернее это было «Введение в археологию». Понятное дело, что мы называли учебный курс иначе – «Архиология». Было смешно, но шутки кончились по окончанию учебного года – нас распределили по сезонам и раскопкам. После летней сессии ждала полевая археологическая практика в Кяхте, возле самой границы с Монголией. Попали мы в третий сезон на середину августа. Прошли медкомиссию, получили комплекс прививок, приготовили необходимые вещи, сухпаёк. Строгая кастелянша выдала под расписку спальные мешки, погрузившись с криками и смехом в старый жёлтенький ПАЗик, «отчалили» до места «ссылки». Дорога была неблизкой. Телефонов тогда не было и вся дорога была наполнена песнями, пустой болтовнёй.
По прибытии к могильнику Старая Хапчеранка, что в Бурдунах, нас в полной боеготовности ожидали «архиологи» из второго сезона – «коллеги» с бронзовым загаром лица и тела, а мы все сплошь белые, как после арктической зимы. Это были уставшие и молчаливые люди, которые, не дожидаясь нашей выгрузки, создали толчею с затором в дверях автобуса. Так не терпелось им поскорее отбыть домой. Выгрузившись и ожидая позднего обеда, землекопатели второго сезона долго показывали нам кукишки и средние пальцы, «демонстрируя» нам своё превосходство перед нами - дескать копайте, ищите, салаги. А мы - домой!
С того дня потянулись тягучие дни и ночи полевой практики. Каждое утро вставали с деревянных лежанок, спросонья натягивая на себя влажную одежду, молча завтракали и вооружившись инвентарём, щётками, совочками, лопатками, мастерками, шли на место залегания культурного слоя – херексур и плиточных могил, коих в Кяхте пруд пруди. Как нам рассказали, культура херексуров существовала на рубеже позднего бронзового и железного веков (конец II — начало I тыс. до н. э.) с могилами в виде каменных колец и столкнулась в своё время в Южной Сибири и Забайкалье с представителями культуры плиточных могил бронзового, начала раннего железного века. По разным источникам датируется от 1300 до 300 гг. до н.э. (в Аге подобных памятников в виде каменных прямоугольных надгробий много).
Девушки-студентки выполняли более лёгкую, но в то же время нудную работу: аккуратно при помощи мастерков снимали нижние слои грунта, иногда смахивая его малярными кисточками. Нам же была поручена тяжёлая работа. Копали и таскали в носилках «тонны» земли, вываливая её в сторонке. Мы ощущали себя рабами на кофейных плантациях Бразилии под жарким тропическим солнцем и, вынося очередную партию культурного слоя, запевала впереди колонны грустно затягивал песню из телевизионного сериала «Рабыня Изаура». Наш руководитель Александр Дондопович Цыбиктаров тихо посмеивался, но спуску нам не давал. Дисциплина была жёсткая.
Нестерпимо хотелось пить. Дежурные приносили нам из лагеря воду в эмалированных ёмкостях. Пили жадно, но всегда после девушек. Так было заведено на нашей практике.
Дежурить было сродни наказанию – вставать рано утром, разводить костёр, варить кашу, которая нередко пригорала. Приносили воду «архиологам» за километры от места нашего базирования. Затем следовали до воинской части в четырёх километрах от нас. Оттуда в мешках тащили на себе формовой хлеб. Затем готовка обеда с открыванием банок с тушёной свининой или говядиной ножами – открывашки в лагере не было. Пальцы поначалу ранили нещадно. Но сноровка – дело наживное. К концу полевой практики уже мастерски владели ножом. Кстати, очень хотелось сладкого, конфет. Никто из нас не додумался их прихватить из дома. Вроде как мелочь, а крайне необходимая. Спасались черным чаем с сахаром.
Быт был спартанский. Жили в отдельных армейских палатках – мальчики - слева, девушки - справа. Нужду справляли также порознь, что понятно – в специально оборудованных местах. Наше место именовали «Долина орлов», у девушек - «Долина лебедей». Мылись в ручье, в паре километров от лагеря. Понятное дело, что женский батальон совершал омовения выше по течению. Нам же было лень подниматься ещё выше. Обливались холодной водой из «шаек» - старых оцинкованных банных тазов.
В свободное время играли в волейбол на обустроенной нами площадке. В общем, не скучали, развлекали себя, как могли. Ходили в гости к солдатам, искали среди них земляков. Лазили по танкам и другой технике.
Последний день с самого утра был наполнен подготовительными хлопотами по сворачиванию лагеря: разбирали, собирали, складировали, упаковывали. После нас заездов не было предусмотрено по плану, а ночи становились всё прохладнее и прохладнее. Тем более, что через неделю нужно выходить на учёбу.
Вот такие воспоминания отложились у меня в памяти, а печатное место не позволяет их расширить, но, тем не менее, с праздником историки. С Днём археолога!
З.ПЕТРОВ.
Фото из интернета.
